Удивительно, как просто иногда повернуть ситуацию в выгодное тебе русло. Еще совсем недавно Антуану грозило позорное разоблачение, а теперь он спокойно сидел на коленях у первого принца крови, которого от трона отделяла всего лишь пара-тройка жизней, и с аппетитом поглощал персиковый мусс. Порой фавориту казалось, что мужчины - вообще самые простейшие существа, будь то садовник, герцог или король. Всех их объединяет и подводит одно - жажда любовных утех. За это они, кажется, готовы продать душу дьяволу. Или же спустить все свое состояние, что нравилось Антуану не в пример больше.
И это я даже не напрягался особо... - горделиво подумал блондин, выскребая из вазочки остатки мусса. Ложку бы побольше. Что они, в самом деле, так жизнь себе усложняют? Оу, а это там кто?..
Куртизан чуть отклонился в сторону и выглянул из-за спинки кресла. Как раз вовремя, чтобы увидеть мелькнувшую за дверью тень. Сомнений в том, кому она принадлежала, у юноши не возникло. Жан... Он мне уже порядком надоел. Столько любопытства в этом дворце имеют право проявлять лишь двое: герцог и я. Но герцогу это не положено по статусу, поэтому шпионить и разнюхивать - полностью моя прерогатива. Этот жалкий лакей, кажется, забывается. Хотя не спорю, мне приятно, что мою работу ценят. Готов поспорить, слушая стоны герцога, он сошел с ума от зависти. Ну, надеюсь, он не такой идиот, каким кажется на первый взгляд, и понимает, что для такой красивой птички, как я, у него нет подходящей клетки. Хи... Это я красиво придумал. Прямо поэтично. Что там эти вшивые эпиграфы, вот где настоящий талант! Да я его из принципа читать не буду, а то, что не умею, - это тут совсем не при чем.
Антуан, пожалуй, еще бы повосхищался своими умениями, ловкостью и изворотливостью, но его отвлекли слова герцога. Признаться, до юного фаворита не сразу дошел весь смысл сказанного, потому как он уловил лишь "Подарю тебе кое-что". Еще?! Да сегодня просто праздник какой-то! Надо будет обязательно отметить его парой кусочков того пирога, который я видел на кухне... Ну это чуть позже, сначала надо... Что там сделать? Статуэтки пересчитать что ли?
- Мой Господин, Вы и так слишком милостивы ко мне! Заслужил ли я столь щедрые подарки?.. - Вопрос был, конечно, риторическим. Антуан был абсолютно уверен в том, что сколько бы ему ни дарили, он всегда достоин большего.
Не чувствуя пока подвоха, юноша перевел взгляд на статуэтки, длинным рядком выстроившиеся на каминной полке, и вот тут его сердце забилось чуть чаще. Их там было много, слишком много, чтобы он смог назвать точное число. В голове еще мелькнула мысль выкрутиться излюбленным способом, но куртизан тут же отмел ее - это было бы уже чересчур.
- Я пересчитаю их, если Вы об этом просите, Ваше Высочество, но мне ничего не нужно взамен, это ведь такой пустяк!
О нет, совсем не пустяк. Вряд ли его устроит ответ "Много"... Вообще, "Много" в словаре Антуана было волшебным словом, означающим любое число, большее, чем десять.
Что ж, ладно... Неторопливо приблизившись к краю каминной полки, фаворит некоторое время разглядывал первую статуэтку, изображавшую пастушку в пышном платьице (Дурацкая пастушка!), а затем, наконец, взялся за дело.
Один, два, три, четыре... - считал он про себя, тыкая пальцем в статуэтки, - ...Пять, шесть, семь... Что там после семи? Черт, как она там называется? Во... До... Нет. Ладно, плевать. Еще раз семь, девять, десять. Так, кучер со странным лицом - это один раз десять. Дальше... Один, два, три, четыре...
Так продолжалось довольно долго. Пару раз Антуан сбивался и снова начинал считать то от кучера, то от дамы с собачкой. Ему очень не нравилась эта ситуация, но как выйти сухим из воды - он не представлял. Наконец трудоемкий процесс пересчета фигурок был закончен, и фаворит, томимый тягостными предчувствиями, повернулся к герцогу.
- Четыре раза по десять и еще семь, Ваше Высочество, - пробормотал он, очень надеясь, что принца устроит этот ответ.

Антуан всегда считал, что умение доставлять мужчине удовольствие значительно важнее, чем навыки в чтении или счете, и никогда особо не страдал из-за своей неграмотности. Но в тот момент, когда герцог назвал точное число фарфоровых статуэток, фаворит почувствовал, как горячая кровь прилила к его щекам. Такое чувство, как стыд, было оставлено в далеком детстве и забыто давным давно: Антуан еженощно делал такие вещи, в которых смущению места не было. Но сейчас он внезапно почувствовал, насколько он жалок, и это ощущение совсем ему не понравилось. А, ну и ладно! Не такой уж я глупый, если сумел из грязной кухни попасть во дворец первого принца крови.
Утешившись таким образом, Антуан по первому зову устроился на коленях герцога и обнял его за шею. Признаться, он не совсем понял причин такой реакции Луи-Филиппа на его неумение считать. Он ожидал чего-то более приземленного: смеха, например, или гнева, но принц и здесь удивил его, еще раз показав, что от него можно ожидать любого подвоха. Повезло, что в данном случае подвох был приятным, но ведь могут быть и другие. Надо быть поосторожнее с ним...
Антуан покорно отзывался на все ласковые прикосновения, уж это-то он умел - прижиматься, жмуриться и разве что не мурлыкать, как маленький благодарный котенок, которого подобрали на улице. Многие мужчины, несмотря на свой весьма суровый вид, очень любили подобные проявления благодарности и нежности, и фаворит всегда интуитивно чувствовал это. Возможно, он не читал сонеты Шекспира, но психологом был неплохим - знание человеческой натуры было ключевым моментом в его нелегкой профессии.
Но даже несмотря на весь свой богатый опыт, Антуан не мог понять, что заставляет сейчас герцога говорить подобные слова, особенно учитывая, что знакомы-то они всего каких-то две недели. Хотя, без сомнения, та искренность, с которой они звучали, была приятна и грела душу и не только потому, что фаворит чувствовал, как с каждой секундой его положение в этом дворце становится прочнее. А он, кажется, увлекся не на шутку...
Герцог был ревнив, и последняя его фраза еще раз подтвердила это. Пылкие, страстные мужчины, они хороши, когда ты ничем не обязан им. Но если они начинают считать тебя своей собственностью, приходится просчитывать каждый свой шаг. Малейшее подозрение в неверности - и они из нежных любовников превращаются в ураган, уничтожающий все на своем пути. Антуан боялся этого, но все равно практически всегда наставлял своим покровителям рога - такова уж была его натура.
Вряд ли Вы бы заметили меня, Ваше Высочество, если бы мы встретились четыре года назад, как Вы того желаете. Зато теперь я - совершенство и заслуживаю и этот дворец, и подарки... Где, кстати, обещанные подарки?..
Естественно, Антуан не озвучил ни слова. Вместо этого он крепче обнял герцога, прижимаясь к нему всем телом, и шепнул на ухо:
- Я и так весь Ваш, мой Господин... Я люблю Вас.

Вряд ли герцог знал, как ошибается, предполагая, что фаворит не заинтересовался бы им, будь он простым конюхом. Сильные красивые уверенные в себе мужчины были слабостью Антуана, и с ними он спал лишь ради собственного удовольствия - ни деньги, ни положение в обществе не играли здесь абсолютно никакой роли. И если бы Луи-Филипп был простым слугой при очередном покровителе куртизана, можно было бы с уверенностью сказать, что блондин прыгнул бы в его постель при первом же удобном случае.
Антуан мог бы объяснить все это герцогу, но решил, что лучше не стоит. Вряд ли тому понравятся слова фаворита о том, что он не прочь поразвлечься со слугами, особенно учитывая недавние претензии по поводу Жана. В белокурой голове куртизана уже зародились новые льстивые слова в адрес принца крови, но озвучить он их не успел, потому как упомянутый герцогом подарок вновь занял все его мысли.
Всю недолгую дорогу до спальни Антуан перебирал в голове возможные варианты. Может, браслет? Мне сто лет не дарили браслетов. Это было бы просто чудесно! Золотой и с камушками... Я бы одел его сегодня в театр. А вдруг это приглашение на прием в королевский дворец?! Ах, Версаль... Хоть разок бы взглянуть на него. Он, наверное, гораздо больше этого замка. И там такое общество! Да, там бы я развернулся, а то здесь, кроме герцога, и красоваться не перед кем...
А вдруг Его Высочество решил подарить мне новое белье? Это было бы кстати, а то Уорвик, похоже, даже слова "Шелк" не слышал ни разу. Хочу новые шелковые панталоны, и чтобы кружев побольше! И шелковую сорочку хочу! И чулки новые!
Антуан вспомнил бы еще множество вещей, нужных и не очень, которые желал бы получить в подарок, но размышления его были прерваны. Несколько секунд он взирал на чудесный камзол, оценивая на глаз его примерную стоимость, и лишь затем лицо его озарилось восторгом.
- О, Ваше Высочество! Это мне? Правда мне?! Он такой чудесный, такой красивый! Спасибо, мой Господин! - В порыве довольно искренней благодарности Антуан обнял герцога за шею и запечатлел на его губах поцелуй. Он бы, возможно, уделил проявлениям своей признательности чуть больше времени, но костюм манил.
Не видя смысла сопротивляться своим желаниям, фаворит провел ладонью по мягкой бархатистой ткани и чуть приподнял рукав камзола, не оставив без внимания то, как камни переливаются на свету. Теперь он уже не ошибется, как с подаренными туфлями: эти камни - не просто стекло, они настоящие. Целое богатство в одном лишь выходном костюме. Глаза Антуана заблестели не хуже драгоценных камней. У него никогда еще не было такой дорогой одежды, и от осознания этого факта подарок казался еще более ценным.
- Ах, Ваша Высочество... - чуть слышно прошептал он, бережно проводя кончиком пальца по изящной золотой пуговице. - Красота и восторг...
Непонятно было, расслышал герцог его слова или нет, но его сильная рука скользнула по талии фаворита, отвлекая того от созерцания камзола. Новый аккуратный сверток произвел на Антуана почти видимый эффект. Он был настолько возбужден происходящим, что, казалось, еще чуть-чуть, и оргазм накроет его с головой.
Дрожащими от нетерпения пальцами фаворит развернул бумагу, и глазам его предстали перчатки. Изящные и такие нежные на ощупь, они тем не менее не были женскими, и, когда фаворит торопливо надел их, он уже был уверен, что сшиты они специально для него. Ему не хватало слов выразить то, как он был доволен, поэтому он просто вновь повис на шее герцога и покрыл его лицо поцелуями.
- Спасибо, спасибо, спасибо!.. - тараторил он, целуя снова и снова. Да, пожалуй, на данный момент этот день смело можно было назвать лучшим в жизни.
Наконец, бурные проявления благодарности пошли на убыль, и герцога выпустили из объятий. Все еще широко улыбаясь, Антуан любовно поглаживал затянутыми в шелк пальцами мягкую ткань перчаток на второй руке и бросал нежные взгляды на своего благодетеля.
- Ваше Высочество, а в какой театр мы поедем?

Герцог все говорил и говорил, а перед фаворитом тем временем вырисовывались весьма радужные и притягательные перспективы. Вот он, весь такой блистательный и красивый, неторопливо шествует по театральному холлу, бросая по сторонам высокомерные взгляды. Время от времени он чуть кивает очередной именитой особе, на секунду останавливаясь, чтобы вежливо поинтересоваться о здоровье или о том, как идут дела - зависит от возраста и внешнего вида собеседника. О, здравствуйте, мадам, Вы сегодня просто обворожительны. А где же Ваш муж? Болен? Что Вы говорите... Как жаль. А я не далее как сегодня днем видел его в компании одной юной особы... Ах, племянница? Ну я так и подумал... Затем он с видом завсегдатая идет дальше, ловя на себе удивленные и, без сомнения, восхищенные взгляды. Но он не останавливается, чтобы поболтать с графом де Фонше или маркизой Лозен, нет, его цель чуть дальше... Ваше Величество. Не ожидал, что Вы придете. Какой приятный сюрприз... Губы Антуана трогает легкая очаровательная улыбка, пленившая так много почтенных мужчин. А кто-то говорил, что Король влюблен в свою жену? Или, возможно, где-то шептались о том, что Его Величество неравнодушен к маркизе Пуассон? Все это чушь. Светские сплетни - не более, и это становится понятно, когда заинтересованный взгляд монарха скользит по красиво одетому юноше, изучая его. А мы встречались раньше? Ваше лицо кажется мне смутно знакомым... Как Ваше имя, месье?

Красивое лицо Антуана осветила мечтательная улыбка. Король... А вдруг он и правда будет сегодня в театре? Что, если он заметит куртизана? Ведь его действительно сложно не заметить - эти белые кудри всегда выделяли своего обладателя в толпе темноволосых французов. Как вести себя, что говорить? Хотя, возможно, хватит одной лишь улыбки...
- Ваше Высочество, у меня и в мыслях такого не было! Я так Вас полюбил! - Пылкие речи Антуана совершенно не соответствовали его мыслям, но кого это волновало? Если сегодня вечером ему выдастся верный шанс попасть на королевское ложе, он его не упустит. Хотя, признаться, будет немного жалко оставлять герцога - с ним очень хорошо и уютно. Даже немного страшно рисковать таким теплым местечком. А я и не стану рисковать, если не буду абсолютно уверен. Если принц будет часто выводить меня в свет, то я еще не раз увижусь с королем. Никуда он от меня не денется. Версаль - это моя судьба...
Возможно, все эти мысли грешили излишним оптимизмом и самонадеянностью, но Антуан, отличавшийся незавидным умом и богатой фантазией, мог себе это позволить.
- Мой Господин, а мы правда погуляем по Парижу? Я так давно мечтал об этом! - Фаворит опустился на мягкий ковер у ног герцога, поглаживая его колено тонкими пальцами. - Я хотел бы увидеть Версаль...

Он что же, мысли мои читает? - думал Антуан, бросая завистливые взгляды на бокал в изящных пальцах Луи-Филиппа. Блики от пламени свечей отражались в гладкой хрустальной поверхности и делали золотистое вино еще более привлекательным на вид. Несмотря на свой нежный возраст, фаворит уже знал толк в алкоголе. И в этом не было ничего удивительного, учитывая, что бывшие любовники не особо баловали его свободой передвижений. Обычно Антуан просто сидел за закрытой на ключ дверью с утра и до позднего вечера, развлекая себя всеми известными ему способами. А если вспомнить, что ни читать, ни писать он не умел, вариантов оставалось не так уж много. Иногда он рисовал что-нибудь, если удавалось найти бумагу, иногда смотрел в окно или просто мерил шагами комнату - занятия довольно скучные для молодого юноши, мечтающего о балах и путешествиях. И ничто не могло разнообразить его унылую жизнь лучше, чем алкоголь. Иногда Антуан пил безбожно много, даже не заботясь о том, что скажет его господин, когда обнаружит пустые бутылки. Меры юный куртизан не знал да и вообще не понимал, что пить в таких количествах - плохо. К тому же временами у него бывали такие любовники, что работать трезвым было просто невозможно.
Сейчас Антуан тоже не отказался бы от одного (двух, трех, четырех...) бокала вина (внешность герцога тут, конечно же, была не при чем - в мужской привлекательности Луи-Филиппа сомневаться не приходилось), но принц, очевидно, делиться не собирался. Он почему-то считал, что фаворит еще не дорос до алкоголя.
Это так несправедливо! У него ведь наверняка прекрасное вино. Ничего, вот уедет он куда-нибудь, и я стащу у него пару бутылок... Там такой арсенал, что он даже и не заметит.
Герцог между тем вел речи не очень приятные для ушей молодого куртизана. Он тут просто из кожи вон лезет, чтобы понравиться: и "Ваше Высочество, Вы такой красивый, умный и восхитительный, бла-бла-бла", и "сосать подано", а он все равно находит поводы придраться.
Нет, ну откуда такая логика?! - возмущенно думал нелогичный фаворит. - "Версаль хочешь посмотреть? Ах, значит, мой дворец тебе не нравится??" Ужас просто. Слова не скажи! А это, кстати, хорошая идея... Лучше уж я буду молчать.
Сказано - сделано. Прикрыв свой распутный рот, Антуан покорно взирал на герцога снизу вверх с видом кроткого агнца, внимая каждому его слову. Но оставаться беспристрастным было довольно сложно, даже несмотря на многолетний опыт. Когда речь зашла о личной жизни короля, глаза фаворита медленно, но верно округлились - он и не думал, что кто-то способен на такую дерзость по отношению к монарху. Сам он, наверное, ни за что не решился бы произнести нечто подобное, даже будучи уверенным, что его никто не слышит. Хотя...
Губы Антуана непроизвольно растянулись в улыбку. Он даже не сразу понял, что его лицо приобрело крайне хитрое и довольное выражение, присущее коту, который съел сметану и умудрился свалить этот позорный проступок на местного пса. Фаворит обожал сплетни и твердо придерживался мнения, что чем они грязнее, тем лучше. Ах, сколько неблаговидных фактов о жизни своих бывших любовников, их жен и друзей он знал - уму непостижимо. Вот только поделиться ими было не с кем. А тут первый принц крови сам завел настолько бесстыдный разговор, что не подыграть ему Антуан просто не мог.
Он чуть прищурился и тихо хихикнул, сам не замечая, как любуется до неприличия коварной улыбкой Луи-Филиппа.
- Мне часто доводилось слышать, месье, что мужчинам, наделенным большой властью, просто не хватает сил на любовные утехи. Хотя, встретившись с Вами, я уверился, что это - глупая шутка, но теперь вижу, что ошибался, и Вы - просто исключение. Но Ваше Высочество... - Фаворит понизил голос, словно боялся, что кто-то может подслушать их разговор. - Неужели он и правда уведомляет жену письмами? Должно быть, в таком случае он нечасто берется за перо...
Бессовестная улыбка куртизана стала еще шире, но щеки заметно покраснели - его бросило в жар от осознания того, какие опасные речи он ведет. Но чего не сделаешь, чтобы завоевать расположение любовника...

- Благодарю Вас, Ваше Высочество!
А может, повременить пока с королем? - думал Антуан, потягивая сладкое вино из бокала герцога. Еще неизвестно, что там и как. А вдруг он за одно неверное слово казнит меня? И что-то я сомневаюсь, что мне просто отрубят голову - для этого я недостаточно благороден. Скорее уж повесят. Или сожгут на костре. Или четвертуют. Это совсем уж мерзко...
Чуть заметно поморщившись, фаворит с очередной благодарностью и улыбкой принял новый бокал из рук Луи-Филиппа и, недолго думая, приложился к нему, сделав богатырский глоток.
Нет, меня нельзя казнить, я слишком молод и хорош собой. У герцога как-то поспокойнее будет, он ведь и пальцем меня не тронет - вон как обходителен. И подарками засыпает. А как здесь готовят - это же просто бесподобно! Нет, никуда я пока не уйду. Пусть слуги привыкают... А то совсем распустились. Еще раз принесут мне этот апельсиновый сок, я, чего доброго, подумаю, что они мечтают выжить меня отсюда. Впрочем, я и без апельсинового сока могу так подумать. В конце концов, не в первый раз меня слуги не любят. Зависть чистой воды. Надеюсь, они не задумают какую-нибудь пакость против меня? Жан точно может... Пусть только попробуют, я им покажу, кто здесь хитрее.
Бокал тем временем опустел уже больше чем наполовину, и это Антуан еще не спешил. Будь он в гордом одиночестве, он бы выпил это вино залпом за каких-то две-три секунды, но перед герцогом старался сойти за аристократа.
- Чудесное вино, Ваше Высочество. Впрочем, я уверен, что другого Вы и держать бы у себя не стали. У Вас отменный вкус
Антуан улыбнулся. Не то чтобы алкоголь дал ему в голову - все же бокала вина было слишком мало для этого, но тем не менее одна странная мысль посетила его. Немного пугающая, но вовсе не абсурдная. Он вдруг понял, что у него есть еще один шанс стать королевским фаворитом. И для этого ему вовсе не нужно бросать герцога, просто следует дождаться, когда тот займет королевский престол. А ведь такое вполне может случиться. Король и дофин. Если оба они умрут, королем станет мой герцог. Прямо шахматы какие-то, жаль, что я не умею в них играть...
Да, это стоило обдумать. Какова вероятность того, что монарх и его сын скоропостижно скончаются? Она не так уж велика, чтобы можно было всерьез рассчитывать на это. Но если на секунду предположить, что есть возможность немного помочь им... В таком случае шансы значительно возрастали.
Эта идея начинала нравиться Антуану все больше и больше. Он бросил почти оценивающий взгляд на герцога, прикидывая, способен ли он на такое. Кажется, он не очень-то жалует Его Величество...
- Да, я бы отдохнул немного, если Вы позволите, мой Господин, - Антуан поднялся на ноги и поставил пустой бокал на небольшой круглый столик рядом с креслом герцога. Даже слово "дебют" не произвело на него должного эффекта. Сейчас его мысли были заняты совершенно другим.
Дождавшись от принца подтверждения того, что он может идти, фаворит поклонился и направился к дверям, но, прежде чем покинуть гостиную, обернулся и, чуть улыбнувшись, произнес:
- Вы могли бы стать лучшим королем, чем Ваш брат, мой Господин.
Слова, возможно, чересчур смелые, но Антуан знал, что его за них не накажут. Он всего лишь произнес то, что Луи-Филипп хотел услышать.

Мягкая постель действительно манила, и вовсе не потому, что куртизан устал - он был молод и полон сил. Но он не мог упустить случая лишний раз поваляться на шелковых простынях под мягким воздушным одеялом. К тому же герцогу сейчас будет полезно побыть наедине со своими мыслями.

Убить обоих... Легко сказать, но как же это сделать? Нельзя зайти в покои к королю и воткнуть в него нож. Отравить? Да, так, наверное, проще, хотя все равно невыполнимо. Хотя почему? Уж на кухню-то я смогу пробраться. Соблазнить повара - что может быть проще? Это мне вполне по силам... А с дофином тогда что делать? Действовать дважды по одному и тому же плану - это чревато. Было бы идеально, если бы дофина обвинили в убийстве короля. Тогда ему грозит темница на всю жизнь. Но скорее всего - голову с плеч. Да, при удачном раскладе можно убить сразу двух дворцовых зайчиков, и я стану официальным королевским фаворитом. Версаль, балы... Мне за такие заслуги перед страной должны будут подарить шикарное поместье, как минимум. От этого бы я не отказался... Ох, нет, что же я такое думаю, как можно, это же ужасный грех! У меня и так их куча, в жизни не замолить, а я новые придумываю! Нет, нет, не буду я никого убивать, я не хочу в ад. Но во дворец хочу... Ох, как же хочу... Это несправедливо, почему мне всегда посылаются такие сильные искушения?! Я же не каменный в конце концов.
Антуан недовольно поморщился и укрылся одеялом с головой, прячась от назойливого солнечного света. В комнате было совсем не холодно, даже напротив, поэтому под одеялом и вовсе образовалась мини-сауна. Жара фаворита не пугала, но душно было невероятно - совершенно нечем дышать, поэтому после пары минут мучений все же пришлось снова вылезти на свет божий.
- Глупое солнце... - чуть слышно пробормотал блондин и, нехотя выбравшись из-под одеяла, прошлепал босыми ногами к окну. Шторы никак не желали двигаться с места и, чтобы задернуть их, Антуану пришлось несколько раз подпрыгнуть. Пробурчав после этого что-то очень похожее на "глупые шторы", он снова вернулся в постель.
А может, есть другой способ сделать герцога королем? - подумал блондин, а уже через секунду дверь бесшумно отворилась и легкий на помине Луи-Филипп вошел в комнату. Антуан хотел было притвориться спящим, но потом передумал, открыл глаза и, улыбнувшись Его Высочеству, сел на постели.
- Мой Господин... Если желаете чего-нибудь, то только скажите. Я сделаю для Вас все.
Ну или почти все, - уточнил про себя фаворит, включая "ангела": пушистые, чуть подкрашенные ресницы его при этом затрепетали, словно крылья бабочки, а выражение красивого лица сделалось по-детски наивным и очаровательным.

Признаться, Антуан был рад, что герцог не изъявил желания побаловаться быстрыми ласками или неторопливым сексом. Нет, за четыре года любовные утехи не приелись фавориту, к тому же его нынешний хозяин был не из тех мужчин, с кем неприятно ложиться в постель. Но тем не менее иногда хотелось передышки, особенно сейчас, когда лениво было даже рукой пошевелить, не то что уж обслуживать господина.
- Как пожелаете, Ваше Высочество, - пропел чудный ротик Антуана, прежде чем коснуться герцогской руки в знак привязанности и уважения - невинный жест, который так льстил и нравился знатным мужчинам.
Ох и люблю я такие приказы, прелесть просто. Герцог - душка... А подушки у него шикарные, я ведь в них утону, меня в жизни никто не отыщет. Ммм красотааааа...
Блаженно улыбнувшись, фаворит устроился поудобнее, поелозив на нежных шелковых простынях, и прикрыл глаза. Было необычайно уютно и хорошо, не смущал даже принц, угнездившийся в кресле рядом с постелью.
Шелк приятно холодил кожу, и куртизан пожалел, что не снял рубашку, прежде чем забраться под одеяло. Это он сделал бессознательно - привычка, появившаяся у него около двух лет назад: Антуан старался не оголять спину, если этого можно было избежать. Это, наверное, можно было считать комплексами, без которых не обошлось даже это до неприличия самовлюбленное создание. Фавориту не нравилось, когда кто-то смотрит на тонкие полосы, украшающие его некогда идеальную кожу, но еще больше он не любил, когда начинали задавать вопросы. Это были не лучшие моменты в его жизни, и вспоминать о них лишний раз не хотелось.
Тишина, в которой можно было расслышать даже мерное дыхание герцога, убаюкивала, и вскоре куртизан действительно задремал, но спал он, что называется, вполглаза. Любое движение в комнате, любой звук мгновенно заставляли его вернуться в реальность и открыть глаза. Впрочем, убедившись, что все в порядке, он тут же снова закрывал их, предаваясь мечтам о сегодняшнем вечере, который обещал быть просто волшебным.
Костюмчик у меня что надо. Накрашусь, натрусь герцогским маслом - да меня даже актер со сцены увидит! А потом ресторан и прогулка по Парижу... Даже не верится, я увижу Париж. Наконец-то...

Почти бессонная ночь не могла пройти даром даже для столь молодого и юного создания. Антуан и не заметил, как провалился в крепкий сон, окончательно потеряв связь с реальностью. Видения его посещали не самые радужные, как это часто случается, если засыпаешь под утро. Ему снился Париж, желанный и близкий, как никогда раньше, но вовсе не такой, каким куртизан представлял его в своих мечтах. Он шел по грязным петляющим улочкам, чуть не наступая на обнаглевших крыс, которые так и лезли под ноги, и искал что-то, но с каждой минутой надежда достигнуть цели необратимо таяла. Он хотел задать вопрос случайным прохожим, но их злые взгляды пригвождали его к тротуару, пугая все сильнее. Антуану казалось, что где-то здесь должен ждать его герцог, добрый и сильный, - он, конечно же, защитит его от всей этой грязи. Фаворит шел все быстрее, подгоняемый разрастающимся чувством тревоги, но спасителя нигде не было видно, а вместо него то тут, то там мелькало суровое лицо графа де Монфора, до сих пор вызывающее у Антуана панический страх. Беспрестанно оглядываясь по сторонам, фаворит перешел на бег и, не заметив выступающий камень, растянулся посреди грязной улицы. Он не успел еще поднять голову, когда заметил ноги прохожих, окруживших его в считанные секунды - так неестественно быстро, что это пугало до дрожи. Сердце забилось чаще, и Антуан хотел уже подняться и бежать отсюда подальше, как вдруг теплая рука сжала его плечо, чье-то дыхание обожгло ухо и послышался тихий голос: "Просыпайся, Ангел...".
Блондин вздрогнул и открыл глаза. Улыбка герцога, сидящего совсем близко, сразу поставила все на свои места. Неприятный сон исчез из памяти, как будто его и не было. Возможно, Антуан мог бы еще вспомнить отдельные фрагменты, но и они сотрутся через пару минут.
- Мой Господин, я так долго спал. Простите... - Фаворит бросил взгляд на завешенное шторами окно, через которое не проникал ни единый лучик солнца. Должно быть, уже наступил вечер? Но тогда почему герцог говорит о завтраке? Впрочем, уже через секунду куртизан услышал шум дождя и успокоился: времени еще совсем немного, просто испортилась погода. Надеюсь, дождь кончится до вечера. Ненавижу мокнуть...
Антуан выбрался из-под одеяла без особого энтузиазма, даже несмотря на ожидающий завтрак: с того момента, как он заснул, в комнате стало несколько прохладнее, и он почувствовал это мгновенно. Поежившись, он натянул чулки, одел бриджи, новые туфли и этим пока ограничился. Волосы чуть растрепались, но гребень, принадлежавший когда-то дочери одного из любовников Антуана, знал свое дело - несколько взмахов, и идеальные золотистые кудри вновь приобрели привычную форму.
- Прошу прощения, что заставил Вас ждать, Ваше Высочество. Я готов.

Карп юному сыну кухарки понравился; как человек, проведший все свое детство на кухне, он смог оценить его по достоинству. Припоминая вечернее замечание герцога по поводу манер, Антуан вооружился ножом, точно таким же, какой выбрал Луи-Филипп, и старательно пытался разрезать карпа на кусочки. Это не очень-то получалось, должно быть потому, что фаворит взял нож в левую руку, не придав этому особого значения. Этот столовый прибор упорно отказывался слушаться, соскальзывал с тарелки и в конце концов вообще улетел под стол. Извинившись, Антуан полез вызволять его и, дабы не выглядеть совсем уж глупо, задержался там ненадолго, уделив некоторое внимание герцогу. Всего лишь гладил, ничего больше, но тот факт, что Луи-Филипп не остался равнодушным, был очевиден.
Когда Антуан снова устроился на своем стуле, на губах его играла шкодливая улыбка. Он не стал никак комментировать произошедшее, просто взял вилку и продолжил завтрак. Он считал, что выкрутился просто отлично: во-первых, можно было теперь с уверенностью сказать, что нож он уронил специально, а во-вторых, не может же он пользоваться ножом, который побывал на полу. Приходилось обходиться одной лишь вилкой, что было не в пример привычнее. То, что вилка не для рыбы, а для мяса, фавориту и в голову не пришло.
- Благодарю Вас, Ваше Высочество, завтрак был восхитителен, - Антуан улыбнулся герцогу и последним глотком опустошил стакан с персиковым соком. Он надеялся, что ему позволят еще немного поваляться в постели, но у принца были другие планы.
Все-таки подобное обращение казалось Антуану странным. Во взгляде и голосе герцога, без сомнения, чувствовалась сила, но она не подавляла и не унижала. Это было незнакомо и поэтому слегка подозрительно. Фаворит привык к тому, что мужчины показывают свою власть, привык к ударам и оскорблениям. Даже равнодушие уже ничем не могло его удивить, но то, как вел себя герцог... Иногда у Антуана возникало ощущение, что с ним обращаются, как с равным, но эта мысль казалась настолько странной, что он каждый раз отметал ее. А вот сейчас первый принц крови и по совместительству третий человек в очереди на престол Франции вновь осведомился, чего хочет фаворит. И, несмотря на то, что скорее всего это не более, чем банальная вежливость, к которой герцог был приучен с детства, на несколько секунд Антуаном овладело желание ответить своему покровителю отказом. Просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет: останется ли Луи-Филипп таким же добрым и обходительным или превратится в одного из тех тиранов, на которых куртизан уже вдоволь насмотрелся за четыре года.
Естественно, ничего такого он делать не стал, ограничившись приятной и не самой целомудренной улыбкой.
- Я желаю этого не меньше, чем Вы, мой Господин, - Здесь он немного приврал. Несмотря на тот факт, что завтрак уже подходил к концу, Антуан все еще не проснулся до конца. Виной тому скорее всего был дождь, упрямо барабанящий по окнам, - в такую погоду фаворит всегда ленился и браться за работу, пусть и приятную, ему не особенно хотелось. Впрочем, надо полагать, водные процедуры должны были немного его взбодрить.
Бросив на Луи-Филиппа лукавый взгляд, Антуан поклонился и прошествовал в ванную комнату. В покоях герцога их было две, одна, должно быть, предназначалась его будущей супруге, и фаворит давно положил на нее глаз. Обязательно опробую ее, когда герцог куда-нибудь укатит...
Слуги постарались на славу. Ванна, до краев наполненная теплой водой и пеной, так и манила, а расставленные по углам благовония приятно щекотали нос. Впрочем, слишком щекотали... Прикрыв рот ладонью, Антуан звонко чихнул и, воспользовавшись тем, что герцог еще не вошел вслед за ним, вытер руку о бриджи - все равно после ванны он оденет другие.
Раздевался куртизан изящно и при этом очень быстро, впрочем, удивляться не приходилось - это ведь была его профессия, начиная с тринадцати лет. Не прошло и минуты, как он уже был полностью обнажен, но пока не решался залезть в теплую воду, ожидая приказа господина.

Антуан всегда был весьма чувственным юношей. Любое прикосновение могло возбудить его, а каждый поцелуй - доставить удовольствие. Это было очень полезным качеством, когда он был мальчиком на содержании у престарелых графов, которые и в молодости-то красотой не блистали, а в преклонном возрасте и вовсе могли вызвать лишь слезы при мысли о физической близости с ними. Антуан брезгливым никогда не был и свои подарки, как и проживание в богатом доме, отрабатывал сполна, всегда выполняя приказы. При этом он был не дураком сходить налево, выбирая для этой цели кого-нибудь из слуг, посильнее и "помужиковатее". Грубая сила и хорошая фигура были его фетишами, его всегда к этому тянуло, а отказывать себе любимому в такой малости он просто не научился.
В этом плане Луи-Филипп выгодно отличался от прежних хозяев Антуана. Он был статен и красив, животная страсть не была ему чужда, и при этом он еще и о подарках не забывал, что не могло не радовать. Единственным его недостатком на данный момент являлось лишь отсутствие короны. Для фаворита это была хрустальная мечта детства, ради которой он пережил немало, и просто так поступиться ею, продавшись за дорогие безделушки и спокойное будущее, он не мог.
Сейчас, впрочем, заботы у него были совсем другие. Приятное времяпрепровождение подкралось незаметно, и задача у куртизана ничем не отличалась от целей его покровителя - удовлетворить Луи-Филиппа, герцога Орлеанского, так, чтобы он не помышлял о других.
Прикрыв глаза и чуть откинув голову назад, отчего золотистые локоны защекотали спину, Антуан принимал поцелуи и нежные прикосновения первого принца крови. Не было смысла говорить вслух, насколько это было приятно, фаворит просто млел в руках своего господина, чуть вздрагивая, когда пальцы того спускались по его груди вниз. В какой-то момент куртизан даже забыл, что их ждет ванна, но тихий голос герцога вывел его из оцепенения.
Дорогие тряпки летели на пол, присоединяясь к одежде Антуана, а юный сын кухарки, старательно скрывающий свое происхождение, не мог отвести взгляда от тела Луи-Филиппа. Он видел его уже много раз, но не переставал искренне восхищаться: иметь бесподобную фигуру при таких деньгах - просто бесчеловечно по отношению к нему: ведь устоять невозможно...
Практически облизав взглядом стройные ноги, крепкий пресс, украшенный не то что дорожкой, а целым шоссе гордости, Антуан забрался вслед за герцогом в ванну. Теплая, чуть обжигающая вода и воздушная пена, пахнущая чем-то неуловимо приятным, ласкали кожу и расслабляли, как ничто. Фаворит не понимал, как несколько минут назад он мог предпочитать этому постель.
Действия герцога нисколько не смущали, куртизан привык и не к такому. Он лишь довольно улыбался, время от времени шумно выдыхая, и смотрел на своего покровителя слегка мутноватым завороженным взглядом. Лишь когда герцог добрался до последнего пальца, Антуан не выдержал и чуть слышно хихикнул - стало до того щекотно, что сдерживаться было просто невозможно. За этот не совсем уместный смех он вполне готов был получить заслуженный нагоняй, но принц не обратил на это внимания, а может быть и вовсе не расслышал.
- Мой Господин, Вы прекрасны... - Можно было, конечно, растянуть льстивую дифирамбу минут на десять, а то и на все двадцать - Антуан это умел, но он посчитал, что сейчас слова будут лишними.
Проворно перебравшись на половину Луи-Филиппа, фаворит весьма удобно устроился на его животе и прижался к его губам долгим глубоким поцелуем.

Работа, всего лишь работа... Антуан привык воспринимать это именно так. Знакомая поза, знакомые движения. Ощущения также вполне знакомы, но несколько приятнее обычного. Хотя нет, что уж там. Гораздо приятнее. Возможно, сказывалась забота герцога: он желал, чтобы и фаворит получал удовольствие, и это было немного необычно, хотя уже встречалось в жизни Антуана. Было почти не больно, а двигаться в воде, опираясь руками на широкие плечи Луи-Филиппа, - очень легко, поэтому сейчас абсолютно ничто не препятствовало получению удовольствия, особенно учитывая, насколько чувственным был куртизан и как велик был его опыт.
Склонившись, отчего золотистые локоны с комками легкой пены на кончиках заслонили половину лица, Антуан вновь коснулся губ герцога, целуя на этот раз чуть ощутимо, едва чувствуя его вкус. Один раз, два, затем он спустился к его шее, проведя влажную дорожку кончиком языка, и снова выпрямился. Все эти действия не мешали ему двигаться в задаваемом властными руками темпе - сначала неторопливо и плавно, лишь увеличивая взаимное возбуждение вместо того, чтобы удовлетворять его, затем все быстрее, так, что вода, доходившая почти до краев ванны, залила весь пол вокруг.
Все это время Антуан не сдерживал стонов, которые на этот раз были абсолютно искренни. Он интуитивно чувствовал, что сейчас не стоит переигрывать, герцог не хочет этого и не будет доволен. Двигаясь, фаворит не стеснялся выпрямляться, откидывая голову назад и демонстрируя Луи-Филиппу свою гладкую грудь и тонкую шею - пусть оценит по достоинству, в конце концов, там есть, на что взглянуть.
- Ах... Мой Господин... Еще... Боже, - шептал он, прикрыв глаза и чуть потираясь о живот герцога. Ему было действительно хорошо, примерно как со вторым в его жизни любовником, который был мастером в этом деле. Хотя, пожалуй, даже лучше.
Антуан не знал, сколько это продолжалось: десять минут, двадцать, полчаса, а может, и того больше, но в какой-то момент фаворит в последний раз резко опустился на бедра герцога и все закончилось. Тяжело дыша, он обвил тонкими руками шею своего покровителя и коснулся его губ легким неторопливым поцелуем.
- Я люблю Вас, Ваше Высочество... - Ложь, конечно же, как и большая часть слов, произносимых куртизаном. Заученные, давно знакомые фразы. Антуан повторял их из года в год, неустанно твердил то одному, то другому, и они до сих пор были весьма действенны.

Любой мой каприз? - думал Антуан, кутаясь в пушистое полотенце. В комнате было достаточно тепло, но он все равно продрог: за годы своей нелегкой постельной службы в некоторых вещах он стал настолько изнеженным, что впору было называть себя принцем и нанимать целый батальон слуг.
Если я озвучу герцогу список моих капризов, ну, хотя бы первую десятку, он меня тут же выгонит на улицу. А там дождь, между прочим. Холодно и мокро. Фи... Это не мой уровень. Или, может, все-таки стоит сказать ему, что я хочу золотую корону, украшенную сапфирами? Нет, ему точно не понравится. Хотя казалось бы, что такого? Я же ни на что не претендую... Корона и корона. Красивая побрякушка, не более. Зато как мне пойдет! Подлецу все к лицу. Я не подлец, конечно, но рифма милая. Ох, что-то мне есть захотелось... Но если я заикнусь про второй завтрак, герцог точно будет смеяться. Ну а я что, виноват, что овес не в коня? То есть не в меня... Я все равно не толстею, что им, жалко что ли? А у меня, между прочим, растущий организм, мне нужно много есть. А-а-а-а-а, хочу своего личного повара, и чтобы он готовил, когда я ему прикажу. Хочу, хочу, хочу!
Тут самое время было постучать кулаками по столу и высказать свое желание, но Антуан не решился. Все-таки две недели - это не срок. Чтобы изъявлять такие требования, нужно по-настоящему пустить здесь корни, а это процесс долгий и трудоемкий. Возможно, через пару десятков тысяч лестных слов в адрес герцога уже можно будет на что-то рассчитывать, но пока еще рано.
Сейчас нужно было что-то милое, ненавязчивое, что понравится Луи-Филиппу и погреет его самолюбие. А самолюбия-то у нас немало... - думал фаворит, разглядывая обнаженную фигуру первого принца крови. Тот одеваться не спешил, по всей видимости хвастаясь своим идеальным сложением. Со стороны куртизана было бы огромным промахом не смотреть на своего покровителя с восхищением: если тому захотелось продемонстрировать себя, то игнорировать это желание нельзя ни в коем разе. В противном случае можно получить массу неудовольствия в свой адрес, и ни о каких капризах вообще тогда речи не пойдет. Еще и билеты в театр отобрать может.
Что же ему польстит? Комплимент его парку? "Мой Господин, я любовался Вашим парком в окно, он прекрасен! Позвольте мне прогуляться по нему!". Нет, к черту, там же дождь льет. К тому же это больше для женщины подойдет... Можно, конечно, повосхищаться оружием, но это же болтовни на пару часов. Я еще не готов принести такую жертву. Что мужчины любят, помимо своего оружия?.. Ммм... Своих лошадей, естественно. Они жили бы в конюшнях, если бы положение не обязывало их пристойно пахнуть. Впрочем, Уорвик об этом, кажется, не слышал...
- Ваше Высочество, если Вы не против, я желал бы осмотреть Ваши конюшни. Мне доводилось слышать, что жеребцы герцога Орлеанского так же породисты, как и он сам.
Ай, какой дурацкий комплимент получился... Надеюсь, он не обратит внимания.

Ох, Ваше Высочество... Сомневаюсь, что Вам есть, чему учить меня, - весело думал Антуан, отвечая на поцелуй герцога. Уж что фаворит мог заявить с уверенностью, так это то, что в жизни он делал множество плохих вещей. Но он делал их хорошо. Оседлать, объездить, смягчить нрав, заслужить доверие... В этот список еще свободно можно было добавить: "Подчинить". Все это Антуан проделывал не раз и не два. Луи-Филипп даже представить не мог, сколько у его любовника было опыта по этой части.
Попадались куртизану, конечно, и грубые мужчины, куда без этого. Такие сами устанавливали правила и лишали фаворита всякой возможности к свободе действий. От таких типов Антуан предпочитал сбежать побыстрее, изредка даже размениваясь на более мелкую сошку: как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешало.
Но гораздо чаще встречались мужчины, жесткие в глазах окружающих, но полнейшие тряпки в быту. Таких фаворит привязывал к себе быстро и очень прочно, а затем с завидным успехом сосал из них деньги и при этом еще не забывал развлекаться на стороне.
К последней категории герцог, конечно, не относился (как, впрочем, и к первой), но Антуан был убежден, что сможет уверенно и виртуозно вить из него веревки. Надо лишь немного подождать.
- Я буду готов сию минуту, месье!
Фаворит подбежал к шкафу и натянул на себя первые попавшиеся вещи - благо, в его гардеробе не было такого, что бы ему не пошло.
Конюшни - дело хорошее. Надеюсь только, что герцогу не придет в голову совершить конную прогулку - погодка не располагает. Не хотел бы я мокнуть под дождем. Может, стоит на всякий случай одеться потеплее? А, черт с ним. Думаю, герцог ограничится демонстрацией своих лошадок. А я еще и на конюха посмотрю. Как это я так - уже две недели тут, а конюха до сих пор не видел... Какое упущение.

- Месье, а это правда, что Вы были военным губернатором? - Они вышли из покоев Луи-Филиппа и неторопливо шагали по мраморному полу, минуя коридоры и лестницы. Их шаги гулко разносились по замку и в эту минуту были практически единственным, что нарушало тишину. Помимо болтовни Антуана...
- А то, что Вы участвовали в войне уже в шестнадцать лет - тоже правда? А Вы действительно были там, где живут люди с кожей другого цвета? Когда мне про них первый раз рассказали, я не поверил, что такие бывают...
Фаворит тараторил, почти не замолкая. По правде сказать, его познания о внешнем мире были не то что равны нулю - они уже практически ушли в отрицательную сторону. Он не знал ни о каких достижениях ученых, совершенно не разбирался в географии, не имел никакого представления о политике. Для него существовало только здесь и сейчас.